неделю блаженствовала - пока старший гостил у бабушки. Хотя соскучилась по нему уже вечером первого дня - без него в доме тихо подозрительно и скучно - даже книжку почитать и то не с кем. Севушка то такого бедствия не чинит, а без брата еще и рыдает не переставая - то ему скучно, то ему грустно. Когда они вдвоем мне куда легче с ними справляться.
К чести младшего должна сказать что он уже вполне прилично говорить простые слова вроде пить (пАть больше получается), покакал, гулять, спать, сдять (сделать - именно с такими словами мне приносят сломанный конструктор), сима (это вообще обозначение всех кошек на свете), соба (собака), дать и кучу всего повторяет.
Как ребенок 1, 4 года он необыкновенно невыносим - постоянно куда-то залезает (вот вчера муку перевернул на кухне), бесконечно требует пить и только получив искомое выливает всю жидкость на пол и стучит кружкой по полу, а потом вдруг соображает что пить так и хочется и продолжается всё по новой. Очень любит смотреть передачи про животных, не любит мультфильмы и телевизор смотреть вообще (в отличии от Данечки, который обожал и обожает смотреть мультфильмы и кино с драками и световыми мечами). Он, наверное, любит рисовать - однако так как он пока не перестал есть краски я с ним мало рисую сейчас - у меня однозначно не хватает терпения. рисует он однако на уровне старшего брата, а то и лучше у которого верх таланта - взять смешать все краски в одном месте на листе и тереть до дыр пока бумага не порвется.
Младший ужасно громкий. он орет так что просто уши закладывает, рыдает и бьется в истериках до всеобщего умопомрачения.
Сейчас вот его пытаюсь от груди отлучить - мне уже надоело его кормить само по себе, да и организм бастует и молоко выдавать в прежних количествах уже отказывается - всё так и идет один к одному что можно уже и отучать. Сейчас устраивать битву за молоко и пить лактогонные средства и насиловать организм я не вижу смысла- ест он всё и хорошо, пьет тоже и воду и сок и компот и молоко коровье нет-нет. Зубы есть и причин для беспокойства нет. Правда, пережить бы теперь этот период бесконечного, трагически обставленного да с воплями до небес, выпрашивания груди, которая уж теперь снова моя и снова грудь и не дам хоть он тресни.